Страна хочет радостно петь

Наш читатель Анатолий Ботвин  наткнулся за следующую заметку в старой газете. И это не про короновирус

Наша молодёжь с увлечением поёт сейчас марш из «Весёлых ребят». В прошлом году очень распространённой была песенка «У самовара я и моя Маша». Ещё раньше из фильма «Путёвка в жизнь» в обиход вошли так называемые блатные песни, широко популяризировавшиеся также Утёсовым. Завоевала популярность в массах песня из фильма «Встречный». Все эти песни различны по содержанию, различны по стилю, но в какой-то мере им присуще и нечто общее.

Ещё несколько лет назад существовали у нас теоретики и теории, отрицавшие всякое веселье, как нечто чуждое нам, чуть ли не вредное и во всяком случае очень опасное. Запуганные композиторы и не пытались работать над массовой песней. В 1932 г. летом, в одной из особо отдалённых местностей, я посетил красноармейскую часть (капельмейстером в ней был рапмовец), где бойцы уходили на километр от лагеря в овраг, чтобы попеть и поплясать «запрещённую» «Цыганочку», так как капельмейстер не допускал подобной музыки в пределах лагеря. «Цыганочка» — не очень-то высокое музыкальное произведение, но подобным административным путём, не давая к тому же ничего взамен, немыслимо бороться с плохой музыкой. Вспоминаю также, что ещё в 1933 г. некоторые из товарищей боялись, как огня, формулировки «развлекательная» или «весёлая» музыка, настаивая на слове «бытовая».

Время это прошло. Все отлично понимают, что весёлая песня, которую хочется петь на физкультурном стадионе в яркий, солнечный день, на реке, песня, с которой легко итти в походе, которая зовёт к танцу, такая песня должна быть создана наравне с большими симфоническими произведениями и инструментальной музыкой.

Как же обстоит это дело сейчас? В прошлом году ЦК ВЛКСМ провёл конкурс на красноармейскую походную песню. Среди 12 премированных песен, несмотря на их безусловно высокое качество, нет ни одной, которая вызывала бы активное желание её петь. Почему? Если мы ознакомимся с этими песнями, то увидим, что основным их тоном является либо суровость, либо, я бы сказал, жёсткость мелодического и ритмического рисунка, идущая, на мой взгляд, от неокончательно ещё преодолённого влияния РАПМ. Характерно, что из этих 12 песен больше всего поются «Полюшко» Книппера и «Забайкальская» А. Александрова. Характерно потому, что эти две песни, опираясь в своих первоисточниках на народную лирическую песню, более мягки по интонациям, и это является одной из причин, почему они нашли путь в массы. В области же весёлой строевой или бытовой песни, за исключением «Встречного» Шостаковича и «Походной красноармейской» Компанейца (специфически военной), ничего не сделано. <…>

Легко огульно критиковать и возмущаясь говорить о «порнографической» музыке. Значительно труднее написать бодрую, жизнерадостную песню о молодости нашей страны, которая была бы так же легко подхвачена широкими массами рабочих, крестьян, красноармейцев и школьников, как подхвачен марш «Весёлых ребят».

Страна хочет радостно петь, и композиторы должны не только принять этот заказ, но и выполнить его в кратчайшие сроки.

Лев Книппер (Песни Советской страны // Советское искусство. 1935. № 32, в сокращении)