Утри кирпу, благоумный

Слушайте: Апуку узял да барджей митусится!

Я ему:
— Кирпу утри. Заталаскал ты меня. Возьму бичик. Будешь кукать. И алямонов тебе не дам. Ализнуть тебе, агал.
А он в ответ:
— Дулепа.
И под бедарку залез.

…Кто что понял? То-то и оно. А рассказанная история вот о чем. Именно так средняя статистическая строгая брянская бабушка еще недавно, пятьдесят лет назад могла бы разговаривать с неугомонным внуком. Все эти словечки были записаны на Брянщине в середине прошлого века в ходе специальных языковых экспедиций.

В словаре «Брянские говоры», который начали издавать в Ленинграде в 60-годы, да так до конца и не довели, в выпуске под буквами «А-Б» поместились объяснения к полутора тысячам необычных брянских слов. Таким образом, в общем брянском словаре их могло бы быть более 40 тысяч. Много это или мало?

Два десятка лет назад немецкие лингвисты провели изучение языка английского крестьянина. И с изумлением выяснили, что большую часть проблем крестьяне умудрялись решать, реализуя запас всего из ста слов.
У нас порой многое решают реплики и вовсе из трех или пяти букв. Но это, как правило, в драматических историях. В любом случае брянский язык выглядит чрезвычайно богатым. Больше того, в разных районах, в разных деревнях брянцы использовали множество собственных, неповторимых слов. Так что жителю Суземского района, например, речь погарца в чем-то кажется просто непонятной.

Невероятная языковая брянская «каша» образовалась от перемешивания на территории области наречий разных народов — русских, поляков, литовцев, украинцев, белорусов, евреев. Созданию собственных диалектов способствовала и невероятная замкнутость тогдашних сельских миров. Разве на войну уйдет из деревни солдат, да новые слова, если живой останется, потом домой принесет, или по торговой надобности редкий предприимчивый крестьянин из деревни куда-то съездит и иную речь послушает. А так — через реку две деревни стоят, а говорят в них по — разному, и это обычное дело.

Академик Лихачев замечал, что язык донского казака отличен от языка архангельского помора, но они друг друга все — таки поймут. А вот во Франции, к примеру, южанин-гасконец и шахтер из северного Саара, скорее всего, не поймут друг друга, хотя и те, и другие считаются французами. Почему между странами такая разница? Но вспомните, как столетиями насильно в России дворян и крестьян для государственной надобности переселяли из одного места в другое. Так что удивительно, что своебразие диалектов кое-где вообще еще сохранилось.
Ну, а если вернуться к составленному в начале сюжета диалогу и перевести старые брянские слова на новый лад, то получается так.

Кирпа — нос. Апука — старинный мяч из шерсти. Барджей — быстрей. Благоумный — глупый. Заталаскал — замучил. Бичик — палка от цепа, которым молотили зерно. Кукать — плакать. Алямоны — пресные лепешки. Агал — человек нехороший. Ализнуть — погибнуть. Бедарка — повозка. Дулепа — некрасивая тетка.

Сейчас, в эпоху массовых коммуникаций языковые различия стираются, все становится одинаковым, похожим. Хорошо ли это — не знаю, но мне жалко уходящие старые брянские слова.

В подтверждение тому, сколь разнообразен, красочен брянский язык, приведу брянские варианты слова «кувшин». Вот как его называли в разных углах области: глечик, казанчик, кухлик, лембик, гарлач, гладышка, крынка.
Прелестно, правда!
Юрий Фаев
(Из книги «Всемирная брянская история. Два века»)

Кстати. За 250 руб. можно заказать эту книжку, написав письмо по адресу bryanskie-rf@yandex.ru. В ней много интересных брянских историй.