Почему охранников так много

Они — везде! В специально пошитой форме и без нее они скучают на вахтах, за стеклянными стойкам. Что вообще они делают?

С некоторых пор я заинтересовалась работой охранника — мне показалось, что тут одновременно и род бессмысленной деятельности, и род осмысленной бездеятельности. В отношении к охранному делу сквозит, разумеется, женская досада: нет для женщины такой массовой службы, чтобы сидеть, символизируя собой покой и безопасность, и деньги за это получать.

В России — пять миллионов охранников. Не все имеют лицензию; но я считаю всех придверных сидельцев, всех рутинеров — и вахтеров, и контролеров, и вохру, и чоповцев, и сторожей, и мужиков в камуфляже возле магазина, и изнывающих от лютой скуки парней в мятых костюмах, сидящих в офисном холле. Нет двери в нашем отечестве, возле которой не сидел бы охранник. В самой сути этой поистине мужественной профессии чувствуется подмена. Мужское дело (защита) подменяется мужским бездельем (охраной).

Но ведь профессия эта спасительная — вот в чем все дело. Есть две специальности, которые спасли Россию. Это работа продавщицы — женская, и мужская — охранником. Когда подступает тяжелое время, когда рушатся рабочие места, когда реально уже нечего есть, каждая дама знает, что она на последнюю крайность может заняться торговлишкой. Каждый мужичок говорит семье: «Что ж, тогда пойду хоть автостоянку охранять!»

Кто такой нынешний охранник? О, тут мне казалось, что я прекрасно знаю кто. В охране работают жители всех подмосковных городов, даже и тех городов, что подальше. В Брянске типичная «крепкая семья» — это когда мама работает на рынке, а папа служит охранником в Москве.

Таким образом, социальный состав московских охранников мне совершенно ясен. И тут я залезла на форум охранников. Одна из тем меня позабавила: «Что мы читаем на вахте». Ох, на какие споры я наткнулась: конечно, наличествует весь спектр мужских, еще с советских времен известных неподвижных идей — возня вокруг начала войны (кто первый напал), еврейский вопрос, национальный вопрос и проч., но какая элегантная ругань: «Купите себе, голубчик, дилдо из секвойи»; «Мы все, голубь у Мавзолея, рассчитывали, что эта работа у нас — временная».

Вот оно что, господа. Значит, в охране до сих пор, с пустых и голодных лет, засиделись наши мальчики. Сидят и читают ЛаоШэ, и мысли им мешают. И это обстоятельство прибавляет пустой и плоской работе и темноты, и драмы, и смысла.
Евгения Пищикова