Метро. 8 марта

Полупустой вагон. Наискосок от меня, метрах в трех паренек — молоденький кавказец с букетиком желтых тюльпанов.

Смотрит перед собой, о чем-то размышляет. Наконец, решается. Из целлофана извлекает один цветочек, встает, отдает кому-то напротив и тут же выходит из вагона на остановке. А мне не видно из-за человеческих голов — кому цветок?

Но вот в вагоне стало еще меньше пассажиров, и я вижу Её. С желтым тюльпаном в одной руке и смартфоном — в другой. Совсем юная, в куртке защитного цвета, с рюкзачком, очень короткая стрижка. Вовсе без косметики. Воробушек. Огромные глазищи, набухшие от слез и дрожащие губы. Желтый цветок дрожит в руке, а она сама при этом со скоростью пулемета, одним пальцем, — и как это они так ловко умеют?! — набивает бесконечное письмо. Кому письмо, о чем письмо? — откуда мне знать.

Просто раньше, как описывают классики, для романтических объяснений выбирали беседку в парке или еще что-то, куда сердце позовет, но все равно всегда — глаза в глаза. А если письма писали, то в одиночестве у окна, ведущего в сад. Это, знаете, очень красиво, когда окна ведут в сад.

А теперь вот шлют свои послания в нечистом вагоне радиосигналами по бездушной Сети. Написала. Отправила. И внимание на экран: ждите ответа. Если тот захочет ответить, конечно. Иной ритм жизни, иные скорости, иные формы отношений, и глаз чаще всего, увы, больше не увидать.

Всё так! Да, очень многое изменилось стремительно и безвозвратно, Но при этом, оказывается, по сути ничего не изменилось. И все также плачет девушка над письмом . И всё также пишет ему, пишет, и закончить письма никак не может.

Юрий Фаев